К 75-летию Победы. Силяев Пётр Васильевич

Силяев Пётр Васильевич

Петр Васильевич Силяев работал в ЦКБ старшим мастером Отдела Главного механика с 1975 по 1983 год.

Лётное училище закончил, когда уже шла война. 6-я авиаэскадрилья в июне 1941 года была передана в состав 40-го авиаполка ВВС Черноморского флота. До апреля 1944 года в составе этого полка защищал и освобождал города: Севастополь, Новороссийск, Керчь, Одессу. В 1944 году авиадивизию перевели «под Ленинград» в распоряжение Краснознаменного Балтийского флота. Освобождал Эстонию, Латвию, Литву, город Кёнигсберг (ныне Калининград). Закончил войну в 1945 году в г. Данциге, (ныне польский г. Гданьск).

Награды:

Орден «Красной Звезды», две медали «За боевые заслуги», «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа», «За взятие Кенигсберга», «За Победу над Германией».

Воспоминания дочери П.В. Силяева – Ирины Петровны - по его рассказам:

«В своих воспоминаниях отец не часто вспоминал какие-то эпизоды из войны. И это не только он» - продолжает Ирина Петровна, - «…в разговорах со своими друзьями я это поняла: никто из воевавших людей не хочет вспоминать и обсуждать беду, боль, смерть, ужас, подлость, предательство, все это было на войне». Все же она согласилась написать несколько его рассказов о военном времени: «Несколько его рассказов напишу, но не помню ни фамилий, ни времени (только годы войны), ни места действия».

«После летного училища, а уже шла война, их всех распределили по разным частям и эскадрильям. Отец и его однокашник по училищу попали в один полк, до этого они близко не дружили. Было начало войны, и все были убеждены, что война скоро кончится, настроение было боевое, геройское. Никто не верил, что это могло быть надолго, и страха никакого не было. Когда они приехали в часть, а они звались «технарями», их поручили заботам старших товарищей. И что их поразило, так это то, с каким страхом и беспокойством отправляли самолеты. Старший техник долго стоял на поле и смотрел вслед, хотя отправляли по нескольку самолетов в день, к этому привыкнуть было нельзя! НЕ ВСЕ ВОЗВРАЩАЛИСЬ! В это время и у отца с его другом перевернулось сознание – нет ничего страшнее войны. Они в эскадрилье дружили, знали у кого какие семьи, дети. И вдруг, этот человек: отец, муж, сын - не вернулся. Старший механик плакал, иногда и они плакали. Отец говорил: неправда, что мужчины не плачут, на войне это не было признаком слабости, за мужские слезы было не стыдно. Я не видела слез отца в обычной жизни, но когда речь шла о войне или фронтовиках, например, по телевизору, он прятал глаза.

Однажды их аэродром стоял, недалеко от какой-то деревни. Мальчишки из этой деревни гурьбой прибегали к ним и помогали, чем могли: что-то приносили, что-то им давали с собой из продуктов. И дети привязались к некоторым летчикам, для мальчишек того времени летчик - это идеал, герой. И когда, кто-то из них не вернулся, эти дети переживали такое горе, что у мужиков - военных сжималось сердце. Командир сказал: не пускать больше детей, но они все равно приходили, правда - не все. Мальчики на глазах становились взрослее. Отец говорил, что очень быстро и жестоко менялась детская жизнь, мальчики рано «выходили из детства».

Еще такое событие он вспоминал часто. Меняли они место дислокации ближе к фронту: переходили, технику перевозили. Погрузились на плоты, а сами плыли рядом,

держась за плот. Начался обстрел, вражеские самолеты подлетели близко, и вода кипела от снарядов, но с берега наши артиллеристы заранее были готовы к ситуации, прикрывали передислокацию части, и атака была отбита. При этом обстреле погиб его друг! Отец видел, как его ранили, и он ушел под воду. Отец нырял, но не смог его спасти, а, может, и нельзя его было уже спасти. Это друг, с которым они пришли в полк из лётного училища. Отец это вспоминал, как самое большое горе во время войны. Я тоже часто вспоминаю этот его рассказ.

Отец участвовал в освобождении Вильнюса, говорил, что там очень много было работы для авиации. Самолёты ИЛ -2 летали большими группами, немцы называли их «Черная смерть». В конце войны, в апреле 45-го года он участвовал в штурме Кенигсберга. Город был сильно разрушен уже в 1944 году летом, красивый город лежал в руинах, людям негде было жить. Были созданы штурмовые отряды: артиллерия, пехота. Авиация бомбила немецкие части непрерывно, отец говорил, что очень много было боевых вылетов, и два летчика получили звание Героев Советского Союза. А у отца была медаль «За взятие Кенигсберга». В Кенигсберге контузило его друга, они с ним дружили потом много лет после войны. Друг жил в эстонском городе Кохтла-Ярве, приезжал к нам в гости. Он кричал по ночам (результат контузии), вот такой остался военный след. Сначала я пугалась, а потом привыкла, для меня дядя Митя был герой, раненый на фронте. Для него всю жизнь слово «фронтовик» имело огромное значение. И когда в биографии человека было – «он участвовал в Великой Отечественной Войне», отец всегда очень уважительно говорил: «Он фронтовик», значит человек испытанный, надежный, сильный». Сам он был очень мужественным человеком, никогда не хвалился ни своими подвигами, ни заслугами. Человек необыкновенного чувства юмора, оптимизма. У него очень много было друзей, у нас всегда были шахматные клубы по выходным, лыжные походы. В соревнованиях по лыжным гонкам он участвовал уже в преклонном возрасте. Может быть, так любить и ценить жизнь его научила война?!».